Неточные совпадения
Maman говорила, как поразила ее эта сцена, как она чуть не занемогла, как это все заметила кузина Нелюбова и пересказала Михиловым, как те
обвинили ее в недостатке внимания, бранили, зачем принимали
бог знает кого.
— Ты говорил это себе много раз, когда оставался один в эти страшные два месяца, — по-прежнему тихо и раздельно продолжал Алеша. Но говорил он уже как бы вне себя, как бы не своею волей, повинуясь какому-то непреодолимому велению. — Ты
обвинял себя и признавался себе, что убийца никто как ты. Но убил не ты, ты ошибаешься, не ты убийца, слышишь меня, не ты! Меня
Бог послал тебе это сказать.
Вы, князь, я знаю, послали потихоньку денег, с Ганечкой, матери Бурдовского, и вот об заклад же побьюсь (хи-хи-хи, истерически хохотал он), об заклад побьюсь, что Бурдовский же и
обвинит вас теперь в неделикатности форм и в неуважении к его матери, ей-богу так, ха-ха-ха!
— Я вовсе не злая по натуре женщина, — заговорила она, — но, ей-богу, выхожу из себя, когда слышу, что тут происходит. Вообрази себе, какой-то там один из важных особ стал
обвинять министра народного просвещения, что что-то такое было напечатано. Тот и возражает на это: «Помилуйте, говорит, да это в евангелии сказано!..» Вдруг этот господин говорит: «Так неужели, говорит, вы думаете, что евангелия не следовало бы запретить, если бы оно не было так распространено!»
— Нет, ты
обвиняешь!.. Сами выходят замуж
бог знает с каким сумасшествием… на нужду… на голод… перессориваются с родными, а мужчину укоряют, отчего он не подлец, не изгибается, не кланяется…
— Но кто ж в том виноват?.. — воскликнул Егор Егорыч. — Всякое безумие должно увенчиваться несчастием… Вы говорите, чтобы я простил Тулузова… Да разве против меня он виноват?.. Он виноват перед
богом, перед законом, перед общежитием; если его оправдает следствие, порадуюсь за него и за вас, а если
обвинят, то попечалюсь за вас, но его не пожалею!
— Этому браку, я полагаю, есть другая причина, — продолжал Егор Егорыч, имевший, как мы знаем, привычку всегда
обвинять прежде всего самого себя. — Валерьян, вероятно, промотался вконец, и ему, может быть, есть было нечего, а я не подумал об этом. Но и то сказать, — принялся он далее рассуждать, — как же я мог это предотвратить? Валерьян, наделав всевозможных безумств, не писал ко мне и не уведомлял меня о себе ни единым словом, а я не
бог, чтобы мне все ведать и знать!
— «Опротивела душе моей жизнь моя, предамся печали моей, буду говорить в горести души моей. Скажу
богу: не
обвиняй меня, скажи мне, за что ты со мной борешься? Хорошо ли для тебя, что ты угнетаешь, что ты презираешь дело рук твоих…»
— А теперь ступай и ты, Алексей Иванович. Осталось час с небольшим — хочу прилечь, кости болят. Не взыщи на мне, старой дуре. Теперь уж не буду молодых
обвинять в легкомыслии, да и того несчастного, генерала-то вашего, тоже грешно мне теперь
обвинять. Денег я ему все-таки не дам, как он хочет, потому — уж совсем он, на мой взгляд, глупехонек, только и я, старая дура, не умнее его. Подлинно,
Бог и на старости взыщет и накажет гордыню. Ну, прощай. Марфуша, подыми меня.
Отдаю душу правосудному
богу и хочу, чтоб ты, ты мой единственный друг, не
обвинял меня по чужим словам…
Напрасно граждане новогородские молили князей воспользоваться таким примером и общими силами, с именем
бога русского ударить на варваров: князья платили дань и ходили в стан татарский
обвинять друг друга в замыслах против Батыя; великодушие сделалось предметом доносов, к несчастию ложных!..
Она не мать, родившая
Бога (и не этому мы поклоняемся, как
обвиняют нас иудеи и турки), но
Бог имел ее в своем семени, чтобы снова родиться и прославиться (нем.).].
Лев Толстой, в сущности,
обвиняет христиан в том, что они устраивают свои дела на всякий случай так, чтобы они шли хорошо, даже если нет
Бога, и потому прибегают к власти и насилию.
Он не
обвинял отца, не жалел матери, не терзал себя угрызениями; ему понятно было, что все в доме теперь испытывают такую же боль, а кто виноват, кто страдает более, кто менее,
богу известно…
Мистиков постоянно подозревали и
обвиняли в имманентизме, т. е. в признании имманентности
Бога, и божественного душе.
Бог хранил меня от пуль и ядер врагов отечества; слава
Богу, у нас еще существуют законы — на них лежит право
обвинять и оправдывать.
Самуил в первой книге, в главах 8-й и 12-й,
обвиняет народ в том, что ко всем прежним своим отступлениям от
бога он прибавил еще новое: на место
бога, который был их царем, поставил человека-царя, который, по их мнению, спасет их.